Перейти к основному содержимому

Андрей Кинсбурский

Художник, философ, исследователь русского языка

Русский органичный код образа будущего​

Эта статья ставит задачу лишь обозначить в общих чертах подход, на котором русский образ будущего может и должен быть построен. В наше время коренных, глубоких и быстрых перемен всех волнует, каким будет будущее, какой мир мы передадим детям. Этот жгучий вопрос буквально заполонил СМИ и социальные сети. Образ будущего — не радужный пузырь, а объединяющая идея, стяг, под которым собирается народ и устремляется на разгорающуюся решительную мировую битву! Маниловы, замысливающие в наше время благостные образы будущего, как всегда надеются обыграть матушку-природу, но всё пойдёт иным путём и приведёт к незапланированным итогам. Любая ошибка в определении цели или способах её достижения неизбежно означает будущие страдания, боль и даже возможную гибель. Напоминанием о «затонувших» Атлантидах, Гипербореях, градах Китежах служат нам недостижимые, непонятные по своим технологиям и назначению, разбросанные по всей Земле фантастические величественные руины и мегалиты. Свежим тягостным примером этого является великий советский проект. А сейчас мы, по всей видимости, наблюдаем предсмертные корчи Западной мировой цивилизации. Поэтому так важно понять корни, логические начальные коды, определяющие неизбежные ошибки мышления и приводящие культуры и цивилизации раз за разом к их распаду.

Телесно мы погружены в материальный мир, развивающийся в пространстве и времени. Но в нашей душе, в чувствах и мыслях мы пребываем во вневременной вечности, где прошлое, настоящее и будущее перетекают друг в друга в виде единой безконечной длительности, не имеющей также пространственных пределов. Здесь ничто не может ограничить наше стремительное движение. У каждого из нас своя память и боль о прошлом, своё видение настоящего, свой смутно ожидаемый, чаемый или пугающий образ будущего, в котором наше Я уже как бы пребывает.

Человек — это звено в цепи разумной жизни, строение и сущность которого определяются переплетением телесного кровного кода, переданного от родителей, с духовным культурным и общинным кодом, переданным через родной язык. Разделение живого человека на биологическое и социальное существо — дань отвлечённому от природы рассудку (метафизической рефлексии). В действительности с точки зрения живого разума (триалектической рефлексии) человек является органичным нераздельным целым, в котором переплетены все характеристики: биологические, социальные и глобальные, делающие его неповторимой частью своего рода, народа, нации, расы, в конце концов всего разумного человечества.

Архетипический языковой код​

Выстраиваемый образ будущего в первую очередь определяется прообразом, напрямую записанным в строе и смыслах языка народа, т. е. в его синтактическом и семантическом социокультурном языковом коде. Этот архетипический код определяет способ мышления народа, способ понимания им того, как устроены все предметы или вещи, т. е. чувственно воспринимаемые и умственно выделяемые из непрерывного потока ощущений группы явлений бытия, которым присваивается имя в виде понятия-слова. В зависимости от первообраза народного сознания выделенные понятия, как состоящие из частей отдельные целостные совокупности, имеют в языках совершенно разное толкование. Вопрос о соотношении краеугольных мировоззренческих понятий части и целого в каждом языке и отдельной мыслящей голове решается на основе генетической памяти рода, а также личного опыта жизни, деятельности и познания. На глубинном уровне он определяется кровным телесным кодом рода. Пётр Гаряев открыл, что наследственность в виде последовательности нуклеотидов ДНК является речеподобной, генетический аппарат, который наши предки знали под именем род (что привело их к идее Бога Рода), является разумной системой, т. е. обладает способностью к мышлению и понимает контекст речи. А в открытой зримой форме опыт познания народом соотношения части и целого проявляется и закрепляется на всех уровнях в скелете языка в виде способов черчения буквиц, сложения слов, построения предложений и плетения текстов.

То, что именно язык в первую очередь определяет социокультурную суть народа, означает, что все иные важные признаки, к которым можно отнести религиозное сознание и мировоззрение, климатические и природные особенности места проживания, геополитическую принадлежность к цивилизации моря или суши, принадлежность к государству, единство происхождения, истории и культурного наследия, являются лишь вторичными, второстепенными, зависимыми от кода языка. Язык не только выражает, но также задаёт характеристики и возможные пределы всем областям общественного сознания: религиозного, научного и философского, нравственного и правового, политического и художественного.

Языки — знаковые системы, служащие для задач общения, познания, решения возникающих вопросов, и, что важно, постоянного поиска и выработки образа будущего, т. е. определения цели и способов её достижения. Перед всеми языками стоит сложнейшая задача. С одной стороны, необходимо строго сохранять жёсткую внешнюю форму слов-понятий для точной передачи их внутреннего понятийного содержания, а, с другой — указать на отношения и связи слов-понятий для построения целостной мысли в виде предложения. Эта противная рассудку задача у каждого народа решается в зависимости от духа и мировоззрения разными способами и закрепляется в практически неизменном синтактическом коде-скелете его языка. И теперь, в свою очередь, уже строй языка на века определяет логический код и ограничивает возможную парадигму общественного сознания народа, ищущего направления и способы движения к будущему.

Наиболее совершенно эта задача решена в арийских языках гибкого живого строя (флективного синтетического синтаксиса), способных делать невозможное, т. е. гнуть формы, одновременно совмещая взаимоисключающие характеристики: строгую форму корня слова с изменяющейся формой его окончания (флексии). Для этого было необходимо выработать совершенную, сложную форму слова, состоящую из органично связанных частей, играющих разную роль (приставки, корня, вставки после корня, окончания и др.), а также создать сложнейший, богатейший набор видов построения предложений, состоящих из разнообразных членов (подлежащего рассмотрению, сказуемого о подлежащем, прилагательного, дополнения и т. д.). В этих языках согласование частей в целое без потери их самостоятельного значения достигает своего возможного предела. Это позволяет познавать строение и связи живых тел и общностей, чтобы творчески выстраивать (конструировать) новые высокоорганизованные формы материального, человеческого и общественного бытия. При этом внешне, казалось бы, «свободное» строение предложения на самом деле определяется строгими внутренними законами.

Такое умение склонять — «падать» под другое понятие и сопрягать между собой, т. е. одновременно сочетать в словах «взаимоисключающие» противостоящие характеристики (жёсткость и пластичность) для построения мысли, доступно всего лишь около 20 языкам из 6-7 тысяч языков мира (~0,3

Каждый язык решает задачу построения целого в виде предложения из частей (слов) по-своему. Близкий к способу решения в арийских языках подход имеется в некоторых тюркских языках синтетического агглютинативного строя (якутском), а также в иврите, использующем для этого внутренние флексии. Однако большинство языков мира решают задачу противоположными аналитическими способами: путём строгого порядка членов предложения, а также с помощью служебных управляющих слов, интонации и жестов. Каждое такое решение — это внутренний логически непротиворечивый и имеющий право на существование особый взгляд народа на природу, на связи и сущность явлений, на отношение между причиной и следствием, на то, как возникают явления, как должно быть устроено общество, что является правильным, закономерным, справедливым, к какому государственному и общечеловеческому строю надо стремиться, как народы или отдельные люди должны взаимодействовать, какую роль человек играет в обществе, в человечестве, в природе и т. д.

Язык — это первоначально произведение общинного духа народа или народности, т. е. уже социальной системы, а не семьи или рода, относящихся ещё преимущественно к животным общностям (биологическим системам). С другой стороны язык не является произведением цивилизации из нескольких народов и человечества в целом (глобальной суперсистемы), куда уже народ в свою очередь может встраиваться как общественная (социальная) подсистема. Поэтому народ — центральная, ключевая, определяющая общность во всей иерархии (таксономии) социального царства от семьи до человеческого рода. Именно народ, как общность создавшая язык и созданная языком, является тем ключевым целым, которое определяет сущность человека, т. е. его духовность, мировоззрение, культуру, образы прошлого и будущего.

Все уровни общественной организации от семьи до человечества — не рыхлые множества, а органичные образования, имеющие управление на основе сложившегося культурного уклада, неписаных обычаев и писаных законов. Народ — это не сброд, а организованное целое, имеющее центр управления, развитым видом которого является государство. Народ является системной основой, внутри которой имеются подсистемы в виде человека, семьи, коллектива и др. С другой стороны, национальное государство является основой при построении цивилизаций и общепланетарного объединения. Распад народа означает не только одновременную гибель его языка и культуры, но также исчезновение определённого вида человека разумного, каким его создала природа или Бог, т. е. принадлежащего к народу. Поэтому образ будущей естественной, органичной, единой мировой цивилизации обязательно включает сохранение деятельных, многообразных, самостоятельных, развитых национальных общностей и государств.

Образ будущего выстраивается на основе определения соотношения части и целого. Основными не сводимыми друг к другу, самоочевидными, не требующими доказательств, внутренне непротиворечивыми, умозрительными (аксиоматическими, априорными) подходами к решению этой задачи являются частный, целостный, системный и органичный. Забегая вперёд, сразу необходимо отметить, что частный и целостный подходы являются при их последовательном проведении тупиковыми. При попытке объединить на их основе под единым управлением всё человечество они заведомо логически ведут к неизбежной гибели цивилизации и культуры. Для выживания, мирного объединения и согласования в единое целое необходимо попытаться все подходы к образу будущего мирно свести к одному органичному виду, всему человечеству — добровольно перейти на органичные принципы. Однако архетипы сознания и представления народов о том, как должно быть устроено будущее, не подлежат серьёзному изменению. Это принципиально невозможно. Как утверждает профессор С. Савельев, хотя телесно разные расы могут смешиваться и давать потомство, человечество состоит из множества психически несовместимых социокультурных видов, кратно отличающихся между собой не только размером, но, что более важно, качественным строением мозга.

Вся история человечества представляет собой ускоренный искусственный отбор разных человеческих видов, направленный на выработку между ними важнейших различий, особых психических качеств, проявляющихся в строе языка и мышления. На социокультурном уровне эволюция видов идёт уже не путём изменения форм тела, как у животных, а через скрытое от глаз накопление количественных и качественных различий в головном мозге. Каждый народ имеет особую историю и прошёл свой путь видового отбора в виде мозгового распределения (церебрального сортинга, по С. Савельеву). В итоге для народа характерны национальные видовые особенности строения и размера полей и подполей нервной ткани мозга. Эти отличия напрямую отражены в словарном смысловом (лексическом семантическом) составе и особенностях строя (синтаксиса) языка народа, что проявляется в огромных различиях между языками [1]. На естественное формирование разнообразия большое воздействие оказывают также окружающая среда и условия существования.

Было бы наивно ожидать, что кто-то добровольно откажется от укоренённых в его архетипе базовых убеждений, притязаний и интересов. Мирное сотрудничество, установление согласия между культурами, народами и государствами сталкивается с большими трудностями. Образование союзов и появление более крупных системных социальных форм преимущественно шло и будет идти за счёт уничтожения, подавления и поглощения более слабых образований. Поэтому представляется, что достичь мирным путём единого подхода к образу будущего невозможно, что и подтверждается трагическими событиями прошлого и настоящего. Это станет возможным лишь в результате победы в разворачивающейся мировой войне, если она не приведёт человечество к уничтожению.

Рассмотрим основные подходы к пониманию части и целого.

Частный подход (меризм)​

Меризм определяет целое как вторичное, а потому мнимое, призрачное множество, образованное частями, обладающими первичной подлинной материальной сущностью. Согласно данной установки, все понятия, не имеющие своего тела, например народ и человечество, являются мнимыми. Поэтому, когда мы говорим, что народ стремится, борется, мыслит и проч., — это надо воспринимать лишь как образное иносказание (метафору). Данный преимущественно материалистический подход лежит в основе западной науки и является следствием отвлечённого рассудка, ещё не способного к подлинной диалектике (т. е. триалектике) живого целого. Он присущ мышлению народов, язык которых не использует для выражения мысли органичную связь слов при помощи изменения их окончаний. Меризм характерен для общественного сознания коллективного Запада и проводников его влияния. Он лежит в основе предлагаемого им кошмарного образа будущего и выстраиваемого мирового порядка в виде цифрового конлагеря.

В области общественного и государственного устройства меризм выражается в либерализме, провозгласившем частные права и свободы индивида высшей, первичной ценностью. Построение государства и далее человечества как живого целого с этой точки зрения логически невозможно. Множество индивидов, образующих государство, меристы разделяют на две противоборствующие части в виде властной верхушки (элиты) и безвластных низов (народа, черни). Исходя из этого, возможны два основных вида государства — деспотическое, где власть подавляет интересы граждан, и демократическое, в котором возможность власти, а также церкви и традиции влиять на жизнь человека ограничивается конституцией на основе гражданского договора. Задача народных низов состоит в том, чтобы свергнуть власть тирана или олигархов и наложить на неё узду в виде инструментов демократии (республика). На деле за этим кукольным спектаклем, разыгрываемым для черни, скрывается настоящая власть Капитала.

Образ будущего на основе частного подхода логически не предполагает самой возможности построения единого слаженного человечества как согласованного живого целого, в котором народы и государства, обладая независимостью, выполняют в «организме» человечества особые задачи подобно тканям и органам в теле (или, говоря иностранными терминами, интегративного органичного целого, в котором роли наций и государств функционально специализированы). Привычные для русского общества представления о самобытном ядре, об органических основаниях, на которые должен опираться образ справедливого счастливого будущего, идеи единства в многообразии, соборности, нераздельности-неслиянности и т. п., меристами либо вовсе не понимаются, либо толкуются превратно, отторгаются, осмеиваются, оскверняются. Делается это не по злому умыслу, а в силу изначально иной логики понимания целого. Можно безконечно объяснять слепому как выглядит восход на море, но он всё равно не поймёт. Если для русских свойственно считать, что общее выше частного, обязанности — выше прав, т. е. благо для человека в его соучастии в целом, в полноте и благополучии целого, то для мериста, наоборот, «если хорошо каждому, то хорошо всем».

В целях устойчивого управления глобальным «человейником» меризм предлагает его радикальное сокращение и разделение на правящую верхушку и «одомашненную», «оскотиненную» (доместицированную) бездеятельную социомассу, состоящую из атомизированных индивидов-биозомби, слабо сознающих своё рабское состояние и считающих его предначертанным свыше, как это прописано в т. н. «мировых религиях» управления, переносящих решение земных проблем на тот свет. Из идей меризма закономерно произрастают корни распространённых идей раздвоенного (шизофренического) сознания о неизбежном конце Света, Апокалипсисе, огненном Армегеддоне, прихода которых огромная часть человечества в своём массовом умопомешательстве (психозе) ожидает уже несколько тысячелетий.

Исполнению грандиозной задачи уничтожения остатков разума у миллиардов людей противостоят правящие верхи и мыслящая часть общества в ещё обладающих некоторой самостоятельностью и деятельным началом (субъектностью) крупных сильных государствах и традиционных национальных культурах. Поэтому глобалисты направляют мигрантов в места преимущественного проживания народов белой расы, в том числе, в первую очередь, в сами страны Запада, для их размывания и лишения способности к сопротивлению. Для стирания важнейших признаков, отличающих большие общности (народы, религиозные, культурные, языковые и иные объединения), на основе которых они себя выделяют (идентифицируют), глобалисты продвигают идею толерантности по отношению к меньшинствам (по принципу «соединяй и властвуй»). С помощью мигрантов и меньшинств проводится целенаправленное «разбавление» и «одомашнивание» (доместикация) ещё способных к сопротивлению больших общностей. Падение таких последних островков сопротивления в согласии с библейскими пророчествами, даст наконец возвести Мошиаха на мировое царство в Храме Соломона на библейской горе Мориа.

Когда человечество превратится в служебную биомассу и уже не будет способно к организованной борьбе основная его часть будет переведена на более низкий уровень потребления и развития: на питание сверчками и тараканами, на образование, достаточное для исполнителя рутинной работы. Население Земли будет массово методично умерщвлено до запланированного оптимума, которым удобно управлять немногочисленной расе господ. После разделения на господ и биозомби данное косное состояние в конце концов неизбежно приведёт к разрушению самих устоев жизни на Земле, к крушению цивилизации и культуры, в том числе на самом Западе. Произойдёт гибель человека разумного (хомо сапиенс сапиенс), и природе придётся начинать процесс восхождения сначала из случайно сохранившихся зачатков культуры.

Меризм понимает все явления как перекомпоновку, перестановку из уже имеющихся частей (базы данных, database). Поэтому новое в меризме — это не качество, а лишь количественная перестановка старых элементов. Меризм не видит разницы между способностью голографического волюнтаристского человеческого мышления путём согласования, слаживания на основе логики живого целого творить сущности или вещи с новым качеством, с особыми характеристиками и способностью искусственного интеллекта создавать лишь видоизменения из частных второстепенных элементов при сохранении того, что является их основой, т. е. количественного перебора уже заложенных в него данных. А так как ИИ способен перерабатывать огромные загруженные в него базы данных с высочайшей скоростью, то с точки зрения меризма он на порядок превосходит способности человеческого мозга. Поэтому образ будущего в меризме не предполагает наличия человека разумного, а видится как пост- или трансгуманизм, как замещение несовершенного человека киборгом, т. е. усовершенствованным с помощью электронных устройств (гаджетов) приматом. В действительности, как указывает известный мозговед профессор Сергей Савельев, ИИ в принципе не способен достичь даже уровня нервной системы дождевого червя.

Целостный подход (холизм)​

Холизм определяет целое как причину, первичную истинную сущность, образующую вторичные, а потому мнимые (эфемерные) и скоропреходящие материальные части-следствия, в которых утрачена сущность идеального целого. Здесь причина не передаёт свою сущность (как это мы видим при рождении в живой природе), а лишь творит, создаёт своё искажённое отражение. Все многочисленные, безконечные по своему разнообразию материальные явления природного, общественного и космического бытия, включая человека, — лишь иллюзорные тленные формы иерархически соподчинённых уровней постоянно развивающегося идеального божественного первоначала. Это преимущественно идеалистическое мистическое мировоззрение, в пределе вообще не признающее подлинного существования материальных явлений и утверждающее, что их основой является рационально непостижимое начало: «живое целое», «жизненная сила», «жизненная субстанция». Высшими способами познания в холизме признаются божественное откровение, прямое созерцание истины (интуитивизм) и молитвенное обращение к высшим силам.

Холизм, как и меризм, является неизбежным следствием двойственного отвлечённого рассудка (метафизической рефлексии), а потому является зеркальным отражением идей меризма. Логический код холизма также задан косным строем (аналитическим синтаксисом) языков, не способных для выражения целостной мысли связывать слова с помощью cгибания их формы. Задача связи понятий, выражаемых словами или иероглифами, решается в них с помощью жёсткого (ригидного) порядка, служебных управляющих слов и интонации. Аналитический строй преимущественно свойствен всем романским (особенно французскому), германским (африкаанс, нидерландский, английский, немецкий), новоперсидскому, китайскому и болгарскому языкам. Такое широкое подавляющее распространение языков аналитического строя явилось следствием необходимости строгого сохранения неизменной жёсткой внешней формы слов для точной передачи ими внутреннего понятийного содержания и одновременно неспособности решить эту задачу органичным способом.

Как орудие для обуздания масс («опиум для народа») холизм был широко насаждён по всей Земле в «осевое время» в виде т. н. мировых религий, заместивших естественные народные (т. е. языческие) верования. В виде частично сохраняющихся разных форм традиционного мировоззрения он характерен в том числе для части населения т. н. развитых, цивилизованных народов мира. На Руси таким средством управления уже несколько веков является русский вид христианства. Сначала Русь подчинялась Византии, а после её гибели центр господства (патриаршество) переместился при Борисе Годунове в Москву, принявшую на себя статус Третьего Рима.

Для дуального сознания, в котором холизм и меризм являются лишь разными сторонами одного подхода, характерно колебание, как у маятника, между двумя крайними положениями. В настоящее время Запад уже в значительной степени откатился от идей холизма как веры в Бога к своему изначальному естественному состоянию меризма, проявляющемуся всё более открыто в виде преклонения перед антибогом — «князем мира сего» Люцифером. Мы являемся свидетелями ускоряющегося разрушения классической традиционной гуманистической культуры эпохи расцвета и совершенно логичного и естественного для западного общества движения в сторону постмодернизма и трансгуманизма.

При этом в России логика этого движения совершенно не понимается и порождает курьёзные заявления отдельных говорящих голов о том, что теперь, дескать, Россия (которую на Западе никогда не считали своей частью, а рассматривали в качестве враждебных чуждых азиатских сырьевых задворок), является хранителем достижений европейской цивилизации. Кроме того, что это вызывает недоумение и усмешку, Россия, возложив на себя заведомо неблагодарную роль удерживающего чужой образ прошлого, обрекает в итоге себя на поражение, т. к. выигрывает всегда тот, кто способен предложить новый успешный образ будущего.

В области государственного строя холизм приводит к идее соединения в одном лице владыки — государя, великого князя, царя, императора, генсека, президента и т.д. — всей полноты гражданской и духовной самодержавной власти, как бы данной ему от самого Бога (теократия, абсолютная монархия, царизм, тоталитаризм, деспотия). Все подданные при таком государственном строе лишены деятельной воли и как холопы принадлежат своему властелину.

Холизм, так же как и меризм, — выражение раздвоенного (шизофренического) аналитического рассудка, разделяющего живое целое на противоположности. Тупик, в который упёрлась современная цивилизация, — естественный итог развития связки идей меризма и холизма. Образ будущего в холизме несёт в себе идею неизбежной тщетности тварного падшего бытия, оторванной от Творца плачевной земной юдоли. Холизм порождает духовное одиночество, избавление от которого по-настоящему возможно только с переходом души на Небеса, а частично через неусыпное молитвенное общение с высшими силами и Богом; приводит к непрестанному мазохистскому ожиданию неизбежного светопреставления и Страшного суда, после которого праведники пойдут в Царствие Небесное, а грешники будут осуждены на вечные муки в аду; предписывает возможность лишь личного (индивидуального) спасения, т. к. безсмысленно, утопично уже по самой сути стремление к построению рая на Земле (коммунизма, общинного счастья и т.д.).

В наше время холизм характерен для косной дуалистической идеологии, не способной породить новаторский образ счастливого будущего. Подобная идеология в значительной степени присуща и современной России, которая, как недвижная твердыня в бушующем море, отчаянно пытается в условиях неизбежной глобализации сохранить культурную, политическую и экономическую независимость, опираясь на старое идеалистическое религиозное мировоззрение.

Системный подход (системологизм)​

Системологизм является учением, стремящемся с помощью диалектики (искусства беседы, спора) согласовать идеи холизма и меризма на основе рассмотрения целого как соподчинённого порядка взаимосвязанных частей. При таком подходе весь мир как целое и все вещи, которые в нём находятся, предстают в виде систем трёх видов: косных простых совокупностей, косных полноценных систем и живых систем.

Как и меризм с холизмом, системологизм убедительно характеризует строение человеческого сознания вообще и в частности научного знания, развёртывающих строгие формальные отвлечённые построения (научные системы, гипотезы, теории, математические, знаковые, семантические, логические, абстрактные концепции), но не убедительно описывает явления природы. Слабым местом системологизма (как и вообще всего отвлечённого мышления) является то, что он накладывает на описываемые предметы свои искусственные — формальные, рациональные — схемы и представления. Идею об упорядоченном соподчинении (иерархии) лишь с большой натяжкой можно применять к явлениям со слабыми случайными связями, к таким как камень, стадо, или слабо связанное, временное, рыхлое образование, вроде облака, сброда (стада, толпы). Их характеристики почти полностью исчерпываются свойствами входящих в них частей и хорошо объясняются частным подходом (меризмом).

С другой стороны, системологизм излишне обобщает и упрощает (схематизирует и редуцирует) строение живых тел (организмов) и их общностей, он не в состоянии объяснить волевое целеполагающее духовное начало. Системное изображение является лишь познавательным средством, чертежом (принципиальной схемой), упрощающей сущность предмета. Система — это лишь рациональное истолкование (интерпретация), характеризующее отношение исследователя. В зависимости от задачи предмет познания может исследоваться не только как системный, но и как несистемный, т. к. всякая вещь, с одной стороны, представляет собой неисчерпаемое множество разных по строению систем, а с другой — вообще не состоит из них, так же как система (или системы) не содержится в вещи. В итоге системный подход так и не сумел выработать однозначный естественнонаучный способ исследования, не привёл к строгому знаковому и числовому научному отображению (формализованным математизированным теориям и концепциям).

Слабостью системного подхода является то, что он пытается дать единое описание как для косных, так и для живых систем, имеющих разные и даже противоположные характеристики и основания. Опираясь на меризм и оставаясь в рамках материалистического подхода, системологизм безуспешно пытается описать, рассчитать и представить (редуцировать) всё многообразие форм бытия, включая живые тела, их общности и социальные целостности на основе схем строения более простых косных неорганизованных систем. В силу этого системный подход не может иметь и не способен указать искомое ценностное направление (аксиологический ориентир) и способы его достижения, что необходимо для развития всех видов живых систем. То есть не способен выработать совершенный образ будущего общественного, государственного и мирового устройства. В итоге в современной России отказались от задачи научного системного определения и планового построения коммунизма, которое в советскую эпоху решалась на основе марксистко-ленинской теории исторического материализма и научного коммунизма. Произошел откат к уже отработанным прошлым формам на основе идей меризма (либерализма) и холизма (авторитаризма), развитие страны пущено на самотёк и определяется текущими условиями (ситуативное).

Средством выражения для системной формы отвлечённого рассудка, как и в случаях меризма и холизма, являются языки аналитического ригидного строя.

Органический подход (органицизм)​

Органицизм (организмизм) — истолкование целого по подобию связного взаимосогласованного (интегрированного) строения живых тел. Как учение о живых системах он опирается на системный подход.

Строение организма представляет предел известной науке сложной целостности, наиболее совершенный вид, образец, искомую меру развития всех систем. Между частями организма и между ними и целым имеется сложнейшая совокупность видов связей, разных по последовательности, строению, подчинённости, управлению и т. д. В живом целом причина может выступать как следствие, а взаимозависимость частей проявляться в виде круга (кона), части которого обусловливают друг друга. Поэтому особые характеристики живых систем могут и должны служить главным ориентиром при поиске образа будущего, а органицизм необходимо выделить как самостоятельный главный подход к пониманию живого целого, тем более когда предметом изучения и прогнозирования являются человек, общество, государство, человечество.

Суть органицизма в том, что он не сравнивает буквально целостные образования с телом животного, но истолковывает особенности их строения как организацию. То есть характеризует их с точки зрения понятия организации вообще, а отнюдь не определённого животного организма, указывает на общую характеристику, а не на определённый вид, обладающий ею. Органичность — естественное сочетание частей в целом, неотъемлемость, неотделимость, закономерно вытекающая из самой сути внутренняя присущность кому-нибудь или чему-нибудь. Она свойственна не только определённым (конкретным) животным телам, но и раздельным (дискретным) естественно возникшим общностям или искусственным социальным, глобальным обществам, а также строению развитого сознания, мышления, языка. При этом набор органичных характеристик в них не совпадает и не должен полностью совпадать.

Повсеместное использование органичного подхода настолько распространено, что в переносном значении (метафорически) применяется сейчас к любому стройному образованию, даже к техническим устройствам. Упрощённое применение данного подхода приводит к образным высказываниям, что цивилизации, народы, культуры, языки, учения, системы философии, религии, науки, искусства и др. в своё время «родятся», «старятся» и «умирают». Достоинством органического подхода является то, что он противостоит упрощению (механицизму) и низведению (редукции) в познании сложно организованных систем, связанных с человеком и обществом. Но уподобление косных вещей живому телу может не соответствовать простому уровню их строения и потому не должно пониматься буквально.

Органичный подход невозможен без перехода с уровней опытного и отвлечённого рассудка на высшую ступень разума живого целого (триалектической, или триадологической рефлексии) [2], т. е. овладения диалектикой в её изначальном значении беседы для согласования противоречий (тезиса и антитезиса) в конкретном жизнеспособном единстве (синтезе) в виде троицы, триады.

Постигая развитие всеобщего, разум поднимается на три ступени:

1) первичное знание, которое даёт опыт (эмпирическая рефлексия);

2) рассудочное отвлечённое знание (метафизическая рефлексия), представляющее собой негативную диалектику, познающую конечное, особенное;

3) положительно-разумное знание живого целого (триалектическая рефлексия), предметом которой является безконечное, абсолютное.

Решение задачи органического единства (тождества) противоположностей на основе диалектики всеобщего единства, снятие противоположностей в конкретном единстве, т. е. установление лада, является самым высоким уровнем раскрытия возможностей мышления. С точки зрения разума живого целого, части общества и государства в его гармоничном устойчивом состоянии являются естественными взаимодополнениями, как это мы видим повсеместно в природных живых организмах. Всеобщей, безусловной, постоянно восстанавливающейся нормой здесь предстаёт устойчивость на основе согласия, а борьба является нарушением правила, временным и относительным искажением, болезнью, средством распада отслуживших форм.

Языковая и культурная среда в заданных архетипом доступных пределах лепит из ребёнка мыслящего члена общества, наделяет его человеческими качествами, возможностями и обязанностями (функциями) в общественном организме. Органицизм придаёт подлинное основание человеческой индивидуальности, понимая её как деятельную неповторимую и нераздельную с народом часть целого, как плод воспитания и образования на основе языка. Деятельность человека или группы имеет большое значение для поддержания необходимого подвижного равновесия и развития общества и государства.

Средством выражения идей органицизма являются языки синтетического синтаксиса, особенно очень маленькая т. н. устойчивая группа индоевропейской языковой семьи, сохранившая древний редкий гибкий и целостный (флективный и синтетический) строй. Это группа состоит из примерно всего двух десятков преимущественно славянских языков и занимает в шести тысячах языков мира только около 0,3 %, при этом русский язык по числу носителей составляет в ней примерно 60

Язык разума живого целого на основе органичного подхода должен сам обладать рядом удивительных свойств, характерных для строения организмов, т. е. сочетать трудно сочетаемое. В первую очередь он должен быть предельно стройным, неразрывно связанным целым. Но при этом его глубоко специализированные многообразные части (предложения, члены предложения, словосочетания, слова, части слов и буквы) должны точно передавать необходимые значения, быть функциональными, тесно и гибко согласованными, интегрированными. Обмену веществ организма с внешней средой в этих языках соответствует способность легко впитывать, перерабатывать для своих нужд иностранные слова и отбрасывать устаревшие неиспользуемые слова, а обмену веществ внутри организма — способность перетекания, замены частей речи и членов предложения друг другом, заполнения разными частями речи значимых мест при построении слова, словосочетания, предложения. К живым языкам такого вида, как уже отмечено, относятся по большей части славянские языки. Прежде всего русский, составляющий в них более половины по количеству говорящих. Поэтому органичный подход характерен для русского архетипа и социокультурного кода, для мировоззрения русского народа.

Архетипический код русского образа будущего​

Формы общества и государства определяются представлениями о том, как должно быть устроено целое и какую роль должны играть части. Западная политология опирается на частный подход, согласно которому власть и народ противопоставлены, и потому возможны два основных вида строя: деспотия властного лица (группы) и республика, либеральная демократия, где множество индивидов образует государство на основе гражданского договора и ограничивает произвол власти конституцией. Целостный подход, наоборот, утверждает, что государство само, как первичное целое, в лице властителя владеет всеми своими подданными, сосредотачивая в себе в пределе всю полноту светской и духовной власти.

Древние народы с языками флективного синтетического органичного строя (арии, латиняне, древние греки и др.) явились создателями великих развитых государств, культур и цивилизаций прошлого. Именно благодаря высокому уровню государственной и социальной организации в них процветали и сохранились до наших дней высочайшие достижения, составляющие ныне значительную часть мировой культурной сокровищницы. Великая Скифия, Русь, Великая Тартария, Российская империя, СССР, а сейчас Россия во многом являются прямым продолжение славного арийского наследия белой расы. Русские преимущественно являются потомками восточных славян, возникших от ариев, а те в свою очередь произошли от рода R1a и так далее в бездну тысячелетий истории белой расы. Благодаря развитым органичным формам общественного и государственного управления русские сумели в течение веков сохранить многое из древней арийской культуры и языка, сумели сохраниться сами и сохранить под своей защитой многие малые народы. Несмотря на все невзгоды русский народ, ядро которого (около 50

В отличие от заимствованных вторичных языков, имеющих условный, договорный (конвенциональный) характер словесных значений, доставшийся нам от славных предков, русский язык — это не просто средство общения. Единицы всех его уровней, от азбучных истин до плетения текста, имеют не произвольное, а естественно произросшее из народного ядра самобытное сущностное (онтологическое) значение, напрямую выраженное в образной знаковой форме. Оно наделяет все области сознания народа особыми возможностями: духовностью (сакральностью), творческим разумом (триадологичностью), познавательной мощью (гносеологичностью), нравственностью на основе конов (этичностью), ценностными идеалами (аксиологичностью), русским ладом (эстетичностью), служением и сопричастностью с целым (соборностью), стремлением к справедливости, совести, ладу и мере (органичностью). На этих основаниях зиждутся образы прошлого и настоящего, на них строится образ будущего, т. е. русский проект, который народ стремится воплотить и предложить всем народам доброй воли.

Для органичного архетипа русского народа свойственно не только неприятие самой идеи государства как орудия насилия, но и вообще авторитаризма, опирающегося на диктатуру какого-либо класса, сословия или партии. Неслучайно в русском языке слова «власть», «владение» образованы от «лада» (т. е. гармонии), а «правление» происходит от «прави», «правды» (т. е. неписаных высших законов, истины). Проходят столетия, но в России всё так же плохо приживается и принимается народом любая насаждаемая извне или сверху иерархическая форма строя, будь то самовластие монарха или либеральная демократия западного типа с всеобщим избирательным правом. Все насильно привносимые модели, которые пытаются «натянуть» на Россию, не укореняются и не приводят к ожидаемому результату. Русское сознание опирается на неписаные природные законы общности интересов, единодушия (солидарности), взаимопомощи и поддержки. Примерами такой естественной общности являются семья, род, община, племя. Как указывал Пётр Кропоткин, в Средневековье этим характеристикам соответствовали цехи, гильдии, вольные города; в Новое время — страховые общества, кооперативы, объединения людей по интересам (научные, спортивные и др. общества). В них отсутствует какое-либо принуждение, а всё основано на необходимости, понимании, увлечённости общим делом.

Русскому народу свойственно стремление к народовластию как возможности каждого дееспособного гражданина быть выдвинутым для управления общими делами «снизу» — из первичных территориальных, производственных, общественных и иных самоуправляемых объединений — в руководящие органы многоступенчатой естественной системы управления. Народ требует иметь право отзыва выдвиженцев и наличия обратной связи на всех уровнях между властью и избирателями. Сознание русских тяготеет к самоорганизации, самоопределению на основе свободной воли, к союзным отношениям (федерализму) между свободными независимыми общинами. Русский дух в согласии с гибким строем русского языка призывает к творческой деятельной свободе, когда, как указывал Михаил Бакунин, человек повинуется естественным законам, потому что он сам признает их таковыми, а не потому, что они были ему внешне навязаны какой-либо посторонней волей — божественной или человеческой, коллективной или индивидуальной. Русский народ отвергает саму идею любого привилегированного положения, так как общественное и материальное неравенство, порождаемое классовой системой или национальным угнетением, несовместимо с данной человеку от природы свободой. Принадлежность к элите в сознании народа связывается с требованием наличия больших общественных заслуг.

Неслучайно в России в прошлом были развиты копная, общинная, вечевая, земская формы самоуправления. Как отмечает историк Евгений Спицин, для Руси было характерно образование преимущественно поземельных общин, на основе взаимопомощи, культурной близости, а не этнических объединений на основе кровного родства. Существовала форма найма князя с дружиной на службу на определённый срок без передачи власти по наследству. Закономерно и то, что именно Россия стала первой страной победившего социализма, в которой стихийно, из низов, возникла новая передовая форма власти в виде Советов народных депутатов.

До опричнины во время царствования Ивана Грозного на Руси религиозная власть Царьграда стояла над светской властью великого князя или царя, который был воеводой церкви. Однако после опричнины, как отмечает Андрей Фурсов [4], для России стало характерно ничем не ограниченное самовластие.

Постоянное усиление давления Запада и Востока, суровые условия жизни на северо-востоке Евразии, потребовали концентрации, усиления центральной власти и закрепощения народа на основе холистического подхода. Поэтому главной неизменной самовоспроизводящейся единицей (константой) организации власти в России в последние пятьсот лет (будь то царизм, советский или современный период), является не каста (как в Индии), не племя (как в арабских странах), не античный полис, не клан (как в Китае), не государство как орган управления на Западе, а сама самодержавная власть. Если над деспотизмом восточного типа (император Китая, генсек Си Цзиньпин) стоит традиция, а абсолютизм на Западе (король Людовик XIV, Виндзоры) ограничен законом, то самовластие в России (царь Иван Грозный после опричнины, император Пётр I, генсек Хрущёв) ничем не ограничено. Норма в России последние 500 лет состоит в том, что самодержавная власть выше закона и является источником права. Над всеми видами власти стоит особая форма власти — «блюстительная» (Пестель). После насаждения греческой религии по прошествии веков данный строй уже стал для народа Руси-России достаточно привычным, т. к. он почти забыл свои исконные поземельные общинные (копные, вечевые) формы самоуправления.

Два подхода: органический, не признающий государство как орган властного насилия и потому названный анархическим, и самодержавный холистический — в России находятся в постоянной борьбе, проходящей с переменным успехом. Оба подхода по-своему характеризуют строй общества и государства в России, в котором необходимо сочетать централизованное управление с народовластием и субъектностью частей.

В России правитель — не выборная должность, подобно тому как в теле отдельные клетки не выбирают и не определяют волеизъявления и решения человека. За всю известную историю Руси-России новый правитель никогда не был выбран всенародным голосованием. Верховная власть сменялась в результате смерти или убийства (Николай I), отречения (Михаил Романов), назначения преемника (Владимир Путин), выборов на съезде законодательного органа (1-й президент СССР Михаил Горбачёв), переворота (Екатерина II), имитации выборов (Дмитрий Медведев). У нас не работают механизмы западного либерализма. Что бы в Россию не притекало с Запада (конституционная монархия, социал-демократия, либеральная демократия, президентская республика), оно не прививается в своём западном виде. Неприемлемы для русского духа и восточные решения, вроде государства социального рейтинга. Всё, что попадает в самобытную русскую культуру-цивилизацию, приобретает в ней новые формы русского социализма, русского капитализма, русского феодализма, русской демократии, русского христианства, русского язычества и т.д. Из глубины народного первообраза, из памяти рода периодически бурно прорываются иные неуничтожимые представления о подлинно справедливом обществе и государстве. Русский народ не желает расставаться с идеей счастливого будущего, русского лада, земного общинного соборного рая, в котором каждая сопричастная миру живая душа будет иметь всё необходимое для её служения, благополучия и расцвета.

Всего лишь за три с небольшим десятилетия народ почти полностью потерял интерес к «выборному спектаклю». Период шатаний в западных идеях либерал-фашизма закончился. «Хозяин тайги» русский медведь вышел из спячки и вылез из берлоги. Чиновники, силовики и олигархи сплотились вокруг президента для защиты своей власти от внешних и внутренних врагов.

Архетип русского бытия строится не на меристичном или холистичном и даже не на системном, а на органичном подходе, т.е. на понимании государства как органа самоуправления единого народа, включающего в себя всё от самого низа до верха. Здесь все несут свою службу в общих интересах, и простой крестьянин, и государь. Если западное общество последних веков — это общество на основе «я», то русское, российское общество устойчиво сохраняет древний архетип на основе «мы», который закреплён в синтаксисе, т. е. в твёрдой практически неизменяемой основе (скелете) русского языка. Русский человек чувствует себя сопричастным вечному и бесконечному народному целому в виде нескончаемой цепи поколений. Поэтому это мы, русские, вместе с нашими предками и ещё не родившимися потомками победили Наполеона, а не только Кутузов и герои войны 1812 г. Это мы всем народом разгромили немецких нацистов, а не Сталин; мы, народ России, полетели первыми в космос, а не только Гагарин.

Основой правильного устойчивого органичного общественного развития, построения «ноосферного социализма», «рая на земле» и др. является сохранение подвижного равновесия частей и системы в целом с помощью согласования (интеграции, гармонизации) целого. Объединение (интеграция) частей в такое нераздельно-неслиянное триединое целое сопровождается одновременно всё большим их различением по значению (дифференциацией) согласно с занимаемым ими местом в построении. Части сплачиваются в более крупные и одновременно становятся в них все более разнородными, т. е. менее похожими друг на друга.

Устои русского бытия в наше время исследователи А. Девятов, Н. Румянцева и др. определяют на основе шести положений:

• общее выше частного (коллективное выше индивидуального);

• духовное выше материального;

• обязанности человека выше его прав (служение выше владения);

• совесть, справедливость (жизнь по кону, «пословицам и поговоркам») выше закона;

• будущее (детей, внуков, рода, народа) выше настоящего (собственной жизни);

• правда — высшая ценность.

Постепенно в России приходит понимание необходимости опоры на культурные ценности народа. В Указе Президента РФ от 9 ноября 2022 года № 809 «Об утверждении основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» к традиционным ценностям отнесены «жизнь, достоинство, права и свободы человека, патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу, высокие нравственные идеалы, крепкая семья, созидательный труд, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение, историческая память и преемственность поколений, единство народов России» (пункт 5). Одной из задач государственной политики определена защита и поддержка русского языка как языка государствообразующего народа (подпункт «л» пункта 24).

В выступлении на заседании клуба «Валдай» 2023 Владимир Путин определил Россию как самобытное государство-цивилизация, развивающееся на основе своих культурных традиций. В Концепции внешней политики Российской Федерации, утверждённой Указом Президента в 2023 году, заложена идея о том, что современному миру чужда любая унификация, что каждое государство и общество хотят и вправе самостоятельно выбрать свой путь развития.

При этом, однако, причиной самобытности в культуре, традициях и ценностях народа объявляется не языковой синтактический и семантический код языка, а географические особенности проживания и исторический опыт народов. Это является следствием того, что языкознание в России ещё научно не осмыслило, не осознало и не предоставило общественности и власти понимание того, что именно язык имеет ключевое значение в формировании всех областей общественного сознания. Но без осознания этого невозможно чёткое планомерное построение идеологии для России и проекта для всего человечества. Поэтому русский образ будущего пока не имеет органичного характера, а приобрел лишь куцый половинчатый промежуточный вид идеи многополярного мира — безбарьерного, многообразного, связанного, равноправного, но при этом расчленённого на несколько локальных цивилизаций, не имеющих единого органа управления. Сама же Россия в условиях усиливающегося противодействия западному глобализму всё более скатывается к холистической, монархическо-религиозной властной вертикали, к вытекающей из христианской эсхатологии роли «удерживающего», препятствующего концу света катехона, что слабо соответствует чаяниям и органичному архетипу народа.

Выработка и построение образа будущего требует не перехода на искусственный интеллект, а восхождения на уровень естественного разума живого целого на основе кода, «зашитого» в русском языке. Ответ русского народа на вопрос, что является совершенным целым, каким должен быть справедливый согласованный образ будущего народа, государства и человечества, дан им в строе и смыслах его «великого и могучего» языка, определяющего всю разноцветную радугу, многоголосие самобытных форм общественного сознания и культурного наследия русского и культурно близких к нему народов России и Русского мира в прошлом, настоящем и будущем.

Литература

  1. Кинсбурский А. В. Единство и различие языков мира как инструментов национального сознания // Академия Тринитаризма. – М., Эл. № 77-6567, публ. 27744, 29.03.2022. URL: https://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001h/00164971.htm (дата обращения: 18.03.2024).

  2. Борзова Е. П. Триадология. – СПб.: СПбКО, 2013. – 579 с.

  3. Кинсбурский А. В. Русским языком о русском языке. Ключ к познанию живой природы. – М.: Концептуал, 2021. – 320 с.

  4. Фурсов А. И. Российской элите предстоит тяжёлый и опасный выбор. URL: https://www.youtube.com/watch?v=bfNpvs9SnlM (дата обращения: 18.03.2024).

Первоисточник Русский органичный код образа будущего